В романе «Евгений Онегин» А.С. Пушкин продолжает тенденцию романтизма: образ главного героя, который отрекся от мира и в какой-то мере даже противостоит ему, образ Татьяны, которая не похожа на остальных, отрешена от обычного, мирского, она находит себя только в природе — все это отсылает нас к романтизму. Но также Пушкин впервые обращается к новой традиции — объективному изображению действительности, тем самым «открывая» русской литературе новое литературное течение — реализм.

Реализм — литературное течение, ставящее целью правдивое воспроизведение действительности в её типичных чертах. В русской литературе впервые начал развиваться в первой половине XIX века, а распространение получил уже во второй половине. Эпоха реализма сменила эпоху романтизма, она включает с себя таких крупных писателей, как Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Толстой и т.д. Среди основных черт реализма можно перечислить такие, как соответствие сюжета произведений, событий, описаний (портретов, пейзажей) и образов персонажей реальной исторической эпохе, описание реальных исторических событий, привязка героев к эпохе, их взаимодействие с внешним миром, обществом и развитие по ходу сюжета (что особенно четко отличает романтических персонажей от реалистических). Если персонаж романтический — идеализирован автором, то реализм стремился к правдивому изображению, в связи с этим реализму свойственен дуализм (двойственность): герой обладает как положительными, так и отрицательными качествами.

Также в «Евгении Онегине» можно выделить последовательность действий, ведущий тип речи — повествование, что свойственно эпическим жанрам. Произведение принято считать романом, ведь оно затрагивает большое количество проблем, в нем находят развитие несколько сюжетных линий. Сам Пушкин называл свое произведение «романом в стихах», именно это авторское определение сохранилось за «Евгением Онегиным».

Годы создания романа: 1823-1831 гг.

Роман охватывает события с 1819 по 1825 год: от заграничных походов русской армии после разгрома Наполеона до восстания декабристов. Это были годы развития русского общества, время правления Александра I. Писатель начал писать роман в Кишиневе и Одессе, будучи в ссылке (во II строфе 1 главы: «Но вреден север для меня» - это намек на запрет Пушкину появляться в Петербурге). Продолжено написание романа в имении поэта Михайловское, затем в Москве, Петербурге, Павловске и Болдино.

1823-1831: Кишинев-Одесса-Москва-Петербург-Павловск-Болдино.

«Евгений Онегин» выходил отдельными выпусками, содержащими каждый одну главу (так называемое «поглавное издание»); отрывки из романа печатались также в журналах и альманахах. Выход каждой главы становился большим событием в русской литературе того времени. Первая глава произведения была опубликована в 1825 году. В 1833 году вышло первое полное издание всего романа в одном томе.

Как одно из крупнейших произведений русской литературы, ЕО комментировали многие русские писатели, критики, литературоведы, в том числе его современники Рылеев, Булгарин, позже — Белинский, Чернышевский, Добролюбов, Писарев, Достоевский. Самые крупные комментарии были даны писателем Владимиром Набоковым и литературоведом Юрием Лотманом.

Ф.М. Достоевский называет роман «Евгений Онегин» «бессмертной недосягаемой поэмой», в которой Пушкин «явился великим народным писателем, как до него никогда и никто. Он разом самым метким, самым прозорливым образом отметил самую глубь нашей сути…». Критик убеждён, что в «Евгении Онегине» «воплощена настоящая русская жизнь с такой творческой силой и такою законченностью, какой и не бывало до Пушкина».

Говоря о романе А. С. Пушкина “Евгений Онегин” в целом, Белинский отмечает его историзм в воспроизведенной картине русского общества. Критик считает “Евгения Онегина” поэмой исторической, хотя в числе ее героев нет ни одного исторического лица. Глубокое знание обиходной философии, которым обладал Пушкин, сделало “Онегина” произведением оригинальным и чисто русским. “Пушкин взял эту жизнь, как она есть, не отвлекая от нее только одних поэтических ее мгновений; взял ее со всем холодом, со всею ее прозою и пошлостию...— отмечает Белинский — “Онегин” есть поэтически верная действительности картина русского общества в известную эпоху”. Он указывает на “народность” как характерную черту данного романа, считая, что в “Евгении Онегине” народности больше, нежели в каком угодно другом народном русском сочинении. — Если ее не все признают национальною, то это потому, что у нас издавна укоренилось престранное мнение, будто бы русский во фраке или русская в корсете — уже не русские и что русский дух дает себя чувствовать только там, где есть зипун, лапти, сивуха и кислая капуста. Тайна национальности каждого народа заключается не в его одежде и кухне, а в его, так сказать, манере понимать вещи”.

По мнению Белинского, в лице Онегина, Ленского и Татьяны Пушкин изобразил русское общество в одной из фаз его образования и развития. Критик дал характеристику образам романа. Характеризуя Онегина, он замечает: “Большая часть публики совершенно отрицала в Онегине душу и сердце, видела в нем человека холодного, сухого и эгоиста по натуре. Нельзя ошибочнее и кривее понять человека!.. Светская жизнь не убила в Онегине чувства, а только охолодила к бесплодным страстям и мелочным развлечениям... Онегин не любил расплываться в мечтах, больше чувствовал, нежели говорил, и не всякому открывался. Озлобленный ум есть тоже признак высшей натуры...”. Онегин не претендует на звание гения, не лезет в великие люди, но бездеятельность и пошлость жизни душат его. «Онегин — страдающий эгоист... Его можно назвать эгоистом поневоле», — считает Белинский, — в его эгоизме должно видеть то, что древние называли „fatum". Этим объясняется понимание Онегина как характера “незавершенного”, судьба которого трагична вследствие этой незаконченности. Белинский не соглашается с теми критиками, кто считал Онегина “пародией”, находя в нем типическое явление русской жизни.

Достаточно простым и ясным представляется Белинскому характер Ленского — типичного для эпохи “идеального” существования, “оторванного от действительности”. Это было, по его мнению, совершенно новое явление. Ленский был романтик и по натуре, и по духу времени. Но в то же время “он сердцем милый был невежда”, вечно толкуя о жизни, никогда не знал ее. “Действительность на него не имела влияния: его печали были созданием его фантазии”, — пишет Белинский. Ленский полюбил Ольгу и украсил ее достоинствами и совершенствами, приписал ей чувства и мысли, которых у нее не было и о которых она и не заботилась. “Ольга была очаровательна, как все "барышни", пока они еще не сделались "барынями"; а Ленский видел в ней фею, сельфиду, романтическую мечту, нимало не подозревая будущей барыни”, — пишет критик. “Люди, подобные Ленскому, при всех их неоспоримых достоинствах, нехороши тем, что они или перерождаются в совершенных филистеров, или, если сохранят навсегда свой первоначальный тип, делаются этими устарелыми мистиками и мечтателями, которые так же неприятны, как и старые идеальные девы, и которые больше враги всякого прогресса, нежели люди просто, без претензий, пошлые... Словом, это теперь самые несносные пустые и пошлые люди”, — заключает Белинский свои размышления о персонаже Ленского.

Татьяна, по мнению Белинского, — “существо исключительное, натура глубокая, любящая, страстная. Любовь для нее могла быть или величайшим блаженством, или величайшим бедствием жизни, без всякой примирительной середины. При счастии взаимности любовь такой женщины — ровное, светлое пламя; в противном случае — упорное пламя, которому сила воли, может быть, не позволит прорваться наружу, но которое тем разрушительнее и жгучее, чем больше оно сдавлено внутри. Счастливая жена, Татьяна спокойно, но тем не менее страстно и глубоко любила бы своего мужа, вполне пожертвовала бы собою детям, но не по рассудку, а опять по страсти, и в этой жертве, в строгом выполнении своих обязанностей нашла бы свое величайшее наслаждение, свое верховное блаженство”. “Это дивное соединение грубых, вульгарных предрассудков со страстию к французским книжкам и с уважением к глубокому творению Мартына Задеки возможно только в русской женщине. Весь внутренний мир Татьяны заключался в жажде любви, ничто другое не говорило ее душе, ум ее спал...”, — писал критик. По мнению Белинского, для Татьяны не существовал настоящий Онегин. Она не могла ни понимать, ни знать его, потому что она и себя саму так же мало понимала и знала. “Есть существа, у которых фантазия имеет гораздо более влияния на сердце... Татьяна была из таких существ”, — утверждает критик.

Роман «Евгений Онегин» написан четырехстопным ямбом. Взглянем:

«Мой дЯдя сАмых чЕстных прАвил,»

_ / _ / _ / _ / _

Роман написан особой «Онегинской строфой» — 14 строк. Первые четыре строки рифмуются перекрестно, с 5 по 8 — попарно, с 9 по 12 — кольцевая рифма, оставшиеся две — попарно рифмуются. И ни одного отступления во всем романе!

Мой дядя самых честных правил,

Когда не в шутку занемог,

Он уважать себя заставил

И лучше выдумать не мог.

Его пример другим наука;

Но, боже мой, какая скука

С больным сидеть и день и ночь,

Не отходя ни шагу прочь!

Какое низкое коварство

Полуживого забавлять,

Ему подушки поправлять,

Печально подносить лекарство,

Вздыхать и думать про себя:

Когда же чорт возьмет тебя!

Одной из особенностей формы романа является наличие в нем большого количества эпиграфов: по одному к каждой главе, кроме десятой главы, к седьмой главе эпиграфов целых три, приведен эпиграф даже к авторскому вступлению до 1 главы.

Какую роль выполняют эпиграфы в произведении Пушкина? Если мы посмотрим на главы романа, то увидим, что они имеют лишь цифру, но не название. Таким образом, роль названия выполняют здесь как раз эпиграфы. Они «вводят» нас в тему главы, коротко сообщают, о чем пойдет речь. Сравните: «И жить торопится и чувствовать спешит» к 1 главе, в которой описывается насыщенная светская жизнь Онегина. «О rus!» ко 2-й главе — описание деревенской жизни Онегина и большое количество пейзажей.

Роман стал поистине энциклопедией русской жизни 1820-х годов, так как широта охваченных в нём тем, детализация быта, многосюжетность композиции, глубина описания характеров персонажей и сейчас достоверно демонстрируют читателям особенности жизни той эпохи.

Именно это дало основание В. Г. Белинскому в своей статье «Евгений Онегин» сделать вывод: «Онегина“ можно назвать энциклопедией русской жизни и в высшей степени народным произведением».

Центральный образ романа — Евгений Онегин, человек, познавший свет, который ему наскучил, герой уходит в хандру. Этот тип героя был назван в русской литературе типом «лишнего человека». Это один из «фундаментальных», крупнейших типов в русской литературе, наряду с типом «маленького человека», например.

Лишний человек — литературный герой, характерный для произведений русских писателей 1840-х и 1850-х гг (время «николаевской цензуры»). Обычно это человек больших способностей, который не может реализовать их на официальном поприще николаевской России. Принадлежа к высшим классам общества, лишний человек отчуждён от дворянского сословия, презирает чиновничество, но, не имея перспективы иной самореализации, в основном проводит время за праздными развлечениями. Такой стиль жизни не в состоянии облегчить его скуку, что приводит к дуэлям, азартным играм и другому саморазрушительному поведению. К типичным чертам лишнего человека относятся «душевная усталость, глубокий скептицизм, разлад между словом и делом и, как правило, общественная пассивность». Название «лишний человек» закрепилось за типом разочарованного русского дворянина после публикации в 1850 году повести Тургенева «Дневник лишнего человека». Наиболее ранние и классические примеры — Евгений Онегин А. С. Пушкина, Чацкий из «Горя от ума», Печорин М. Лермонтова — восходят к байроническому герою эпохи романтизма. Дальнейшую эволюцию типа представляют герценский Бельтов («Кто виноват?») и герои ранних произведений Тургенева (Рудин, Лаврецкий). В «Войне и мире» в положении лишнего человека начала века долгое время пребывает Пьер Безухов.

Этот мотив был взят Пушкиным из классического произведения мировой литературы, поэмы Джорджа Байрона «Паломничество Чайльд-Гарольда», описывающего путешествия молодого человека, пресыщенного, разочаровавшегося в жизни. И Пушкин не скрывает этого: 38 строфа 1-й главы: «Как Child-Harold, угрюмый, томный», 24 строфа 7-й главы: «Москвич в Гарольдовом плаще».

Интертекстуальность - наличие связей, как явных (например, как в Евгении Онегине, когда автор напрямую дает отсылку), так и неявных, смысловых (например, «Памятник» Пушкина отсылает нас к «Памятнику» Державина, а «Море» Пушкина» — к «Морю» Жуковского).

Помимо этого, в романе есть еще одна очень крупная отсылка: «Как Чацкий с корабля на бал» (XII строфа 8 главы). Мы понимаем, что автор отсылает нас к пьесе Грибоедова «Горе от ума», которую Пушкин прочитал в процессе написания своего романа. Особенно сильно это заметно при описании светского общества Пушкиным в 1 и 7 главе: именно высмеивание ценностей светского общества, сатира на него — основа произведения Грибоедова.

Связь ЕО с другими произведениями:

1. Герой нашего времени.

2. Горе от ума.

Для ЕО характерны такие композиционные особенности (не элементы, а приемы, являющиеся совокупностью элементов):

● Зеркальная композиция. Татьяна пишет письмо Евгению, затем происходит сцена объяснения, в которой Евгений отталкивает Татьяну. Затем они в последней главе как бы «меняются ролями». Это и есть зеркало!

● Антитеза: VIII строфа 2 главы («…Волна и камень, / Стихи и проза.») — Ленский и Онегин резко противопоставлены,

Евгению скучны деревенские пейзажи, Татьяна чувствует себя хорошо наедине с природой.

IV строфа 5 главы — «Татьяна <…> любила русскую зиму.»,

XXX строфа 7 главы — «И рады мы проказам матушки зимы. Не радо ей лишь сердце Тани» - что говорит об изменении главной героини.

Говоря о романе «Евгений Онегин», нельзя не упомянуть такую вещь, как образ автора в нем. Для романа характерен такой субъект речи, как автор-повествователь. «Наш Пушкин» прогуливается по улицам Петербурга, даже лично знаком с Онегиным: «Онегин был готов со мною увидеть чуждые страны» — LI строфа 1 главы.

Роман частично автобиографичен, т.к. Пушкин часто упоминает имена своих друзей, современников, описывает родные места, именно потому, что сам «поселил» себя в роман. В связи с этим роману характерно большое количество лирических отступлений.

Например, L строфа 1 главы, которая никак не соотносится с сюжетом романа:

Придет ли час моей свободы?

Пора, пора! — взываю к ней;

Брожу над морем, жду погоды,

Маню ветрила кораблей.

Под ризой бурь, с волнами споря,

По вольному распутью моря

Когда ж начну я вольный бег?

Пора покинуть скучный брег

Мне неприязненной стихии,

И средь полуденных зыбей,

Под небом Африки моей,

Вздыхать о сумрачной России,

Где я страдал, где я любил,

Где сердце я похоронил.